|
|
К. А. Коровину
1
В добротной куртке с масляным отливом…
Свои поправки время не внесло.
С таким же взглядом – хмурым и счастливым
И мы читали Библию в метро.
2
Всё чаще говорю себе: "Смелее!",
А сам отменно выспался и сыт.
И, вспоминая монолог Сальери,
Я чувствую какой-то новый стыд.
3
Мой старый друг, ты помнишь, как бывало,
Как Храм вставал каркасом за рекой.
Менял наряды клубный запевала,
Водил народы генерал Руцкой.
4
Из Дании рождественские ёлки
Россия импортирует для тех,
Кто правду променял на кривотолки,
А славу – на сомнительный успех.
5
На мир девиц, привычно заголённых –
Тиражных диетических мегер,
Стандартных улиц и бензоколонок
И модных ритмов на чужой манер.
6
В огнях рекламы ночь полуреальна.
Какими стали наши города?
Бетонные пеньки Пале-Рояля,
В хрипящих сумках – быстрая еда…
7
Но верю я в звезду родного края,
Она вела за правду нас с тобой.
Восточный ветер выметет, рыдая,
Пластмассовых стаканов разнобой…
8
Чудесный хор звучит в лесу еловом,
Поёт земля, ложась к твоим ногам,
Как будто ночь, ведомая Юрловым,
Колышет свой раскидистый орган.
9
Надёжный панцирь – шерстяной, суконный –
Твой навсегда застёгнутый пиджак.
И европейский дух бесцеремонный
Ты, слава Богу, не впустил никак.
10
Нам будет горек вкус чужих коврижек,
И не потянет в скорые бега,
Когда зима заученно колышет
Родных снегов широкие бока.
11
Дают кредиты нам самаритяне
За русский лес, а пуще – русский газ.
Их доброта – одна самореклама,
Широкая улыбка напоказ.
12
Мы стать могли Отечеству опорой,
Служить ему на совесть – не за страх.
Но больше нет империи, в которой
Мы оба были на своих местах.
13
Ушёл последний маршал Ахромеев
А что осталось? – небогатый куш:
Стратегия заносчивых лакеев
И пьяный срам застенчивых кликуш.
14
Эпоха нас нуздала и седлала,
В своих печах варила и пекла,
Но мы остались вместе – два солдата
Поспешно упразднённого полка.
15
Терпение и верность исповедуй.
Тот славен, кто с дороги не свернёт.
Вандея ждёт Суворова с победой
Над всем лукавством писаных свобод.
16
А впрочем, не пристало выть белугой,
Когда тоска жестокая грызёт,
Нам, брежневским последним нибелунгам,
Во времена лакеев и господ.
|
|