|
|
* * *
В июне очень дождливое началось лето,
в июле воды было в три раза выше нормы,
лягушки жирные как котлеты
не заморачивались в поисках корма
разные, порою необыкновенные цветы
росли у моего дома в болотах, речушках,
сколько жирных комаров, сколько еды!
словно кто-то заботился о лягушках
из дома я видел — в пойме реки
появлялись странные,очень усталые ребята,
из лягушачьей кожи сумки и кошельки
носили красавицы с Нового Арбата
его я встретил возле моста мирабо,
так прозвали мы мост, связавший две тропинки,
теперь затопленные,по плечи скрыт травой
он брел с маленьким арбалетом, заряженным серебристой вилкой
я снял обувь, чтоб дойти до моста вброд,
так что вынуть не мог изо рта окурка,
и все-таки остановился задать ему вопрос —
не испортит ли он вилкой лягушачью шкурку
Вы приняли меня за охотника за лягушками,— он отвечал,-
отчасти Вы правы, да, я охотник, да, за лягушками,
я здесь уже две недели, немного одичал
и похож на обычного бомжа из Пушкино
но если Ваш дом неподалеку и Вы угостите меня чайком,
я расскажу Вам, на какую лягушку охочусь,
мне стало любопытно, я пригласил его в дом,
выпив чаю две кружки он рассказал мне историю очень странную, очень
за окном сначала прогорела вечерняя заря,
потом ночь принесла тучи и новый сильный ливень,
а я все слушал историю про лягушачьего царя,
доселе неизвестный мне вид подмосковных амфибий
Мы жили,— начал он,— недалеко от Акулово,
неподалеку от тех мест,о которых Маяковский
написал "Вот лозунг мой и солнца!" в июле
были сильные ливни в тот год високосный
я жил с девушкой, понимаете, она любила меня,
если женщина любит, в этом всегда много серьезного,
у небольшого, в локоть шириною ручья,
совершенно не романтичного, малярийно-тифозного
рядом, кажется, была больница или какой-то отдельный барак,
где жили инвалиды этих неприятных болезней,
можно считать, что он оттуда вытекал,
этот ручеёк, особенно опасный порою летней
люди жили там страшно худые, как насекомые,
а комары напротив — были как страшные худые дети,
учившие в маленькой школе по соседству стихи Маяковского
"Светить и никаких гвоздей!", почему Маяковский повсюду упоминает гвозди
эти?
или еще помните: "гвозди бы делать из этих людей!",
я всегда считал, что Маяковский не совсем здоров,
я всегда считал это не очень хорошей идеей,
гвозди надо, конечно, делать из комаров
девушка, жившая со мной, была совершенно обычной влюбленной,
нежно дотрагивалась до меня лицом, гладила руки,
не только я ее любил — по пятнышкам воспаленным
я видел — и комары, но любовь комаров доставляла ей муки
как русские церкви, которые сперва были приземистыми,
и чей постепенно вытягивался вверх силуэт,
пока оторвавшись в фантастической жажде первенства,
они не унеслись в космос ввиде ракет —
так любовь наша становилась все более возвышенной, литературной,
но жизнь была жизнью, малярийный кварталл
цвел дикими и пахнущими дурно
растениями и сам не благоухал
солнце, как я уже говорил, не светило
в июне том и в июле почти совсем,
солнце, которое с Маяковским якобы говорило,
а комары все росли, как бы говоря — я тот, кого ем
итак, я был дома, а девочка моя любимая
пошла к ручью малярийному сделать букет,
сам реагирую я вяло на малонеобходимое,
а ей нравилась вся эта подмосковная влажная дрянь — сирень, бересклет
выбегаю! (я быстро почувствовал неладное),
что-то она давно не возвращается назад,
бегу к ручью, слышу невыносимо гадкое кваканье,
давлю ногами черезчур многочисленных лягушат
ее нет, я бегу вдоль ручья, прямо по грязи,
вижу вдруг влажно зеленое во влажной листве,
Боже мой, какая невозможная гадость!
лягушка, лицом напоминающая...
находящаяся с кем-то невероятно знакомым в родстве...
глядит на меня чуть набычившись.
Где?!— заорал я,— Где?!
оно отвечает — Был лишь комар с таким красивым личиком.
Я проглотил комарика, и никаких гвоздей!
Я Царь лягушачий! Удивлен, что меня увидел?
а знаешь, кем я был раньше? Я ма...
но я тут корягу из грязи наконец выдернул,
слишком долго я ее выдергивал из жидкого малярийного дерьма...
и с тех пор по мерзким малярийным болотам
с арбалетом, заряженным серебрянной вилкой
брожу, лягушачий Царь не договорил мне чего-то,
ушлепал тогда по грязи,тряся жирным желто-зеленым затылком.
История меня взволновала, мы выпили водки с гостем,
но после уже не говорили и пошли спать,
когда я встал утром, лишь комары, как гвозди
впивались в меня, а он успел бесследно пропасть
быть может где-то, на окраинных топях
он нашел того, кого искал много лет,
может быть выяснил, мне хочется, выяснил чтоб он,
где Царь Лягушек его любимой выплюнул скелет
и чтоб со строчкой Маяковского странная жизни перекличка
для него не оказалась, как для многих других
вместо солнца — наполовину сгоревшей спичкой,
маниакальной депрессией,малярийным бредом
и белой горячкой,
подругой их.
|
|