| index.htm | @pawlick.ru | НСНО! | pawlick@pawlick.ru |
опубликовано в сокращенном виде в журнале "Свободный доступ" 10 ноября 2009
Самый очевидный способ подготовиться к интервью — почитать ЖЖ героя и спросить о том, что не договорено в постах, выспросить о продолжениях или предысториях. Такое всегда интересно герою и интервьюеру, не факт, что читателю. Впрочем, судите сами.
Павел Цапюк: У тебя в ЖЖ было несколько отрывков и упоминаний какой-то нового фильма, а так понял, он то ли о бродягах, то ли в том числе о бродягах.
Елена Погребижская: Есть новый фильм, да.
ПЦ: Творческие планы не раскрываешь?
ЕП: Почему, легко раскрою, он даже в эфире будет уже в ноябре. Фильм про 90-е. Там шесть героев. Три политика и три неполитика. Гайдар, Немцов, Хакамада. И три просто человека. Это паренек-колясочник. Королева морепродуктов, женщина из списка «Forbes» то ли прошлого, то ли позапрошлого года. И один преподаватель, который был бездомным много лет.
ПЦ: А вот история мужчины, который собачек ел… <http://p0grebizhskaya.livejournal.com/385768.html — ПЦ>
ЕП: Да, правда, ел собак, кошек.
ПЦ: Это который преподаватель, бездомный?
ЕП: Ну, у него выбора другого не было. Он жил в лесу полгода, в землянке. Он много лет был бездомным, но какие-то полгода провел в землянке. И в это время он ел и змей, и собак.
ПЦ: А сейчас он что делает?
ЕП: Сейчас он пишет дипломы, курсовые и диссертации разным безалаберным людям на бесконечное количество тем и специальностей. Он феноменально образован, такая живая энциклопедия.
ПЦ: То есть это хороший пример того, как человек может со дна вернуться к обычной жизни?
ЕП: Да, того, как можно из
нормальной точки оказаться на дне, а потом вернуться. Он не был склонен стать
бездомным или бродягой. Так сложились обстоятельства, не то чтобы ему нравилось
быть бездомным. Просто потом обстоятельства улучшились, и он перестал быть
бездомным.
ПЦ: А тебе не страшно после двух «ТЭФИ» снимать фильмы? Планку не подтвердить
не страшно? Как спортсмен, скажем, съездил два раза на олимпиаду, и каждый раз
взял золото, и если он, в третий раз поехав на олимпиаду, не займет первого
места, он относительно самого себя выступит слабее.
ЕП: Мне, честно говоря, все равно. Мы не то чтобы жизнь клали за какие-то награды. Оба раза, я считаю, достаточно… Неправильное слово «случайно», но мы сами усилий никаких не прикладывали. Вот если сравнить с музыкой, долбишься, долбишься в стенку, чтобы доказать, что ты не верблюд, ходишь-просишь: возьмите песенку на радио, эту не берете, возьмите вторую, возьмите третью, смотрите, какие мы хорошие…
ПЦ: Это вот до сих пор так?
ЕП: Я уже год этого не делаю. А
было так семь лет. Все время кому-то втираешь: ребята, мы нормальные-хорошие,
полюбите нас. И все равно, хоть среда сопротивляется, не мытьем, так катаньем
чего-то получается. И то не получается того, чего хотелось. И вечно среда
сопротивляется так, как будто ты полный поц. И доказать, что это не так, стоит
таких титанических усилий. В любом другом деле уже давно миллионерами бы были,
как говорит мой директор. По количеству приложенных усилий, по доказательству
того, что ты чего-то стоишь. С фильмами мы не то чтобы палец о палец ударяли для
их продвижения. То есть мы лично ничего не делали. Мы просто сняли фильмы для
канала и канал их представил на «ТЭФИ».
ПЦ: А ты когда выбираешь темы, это творческий процесс или могут прийти
какие-то заказы от канала?
ЕП: Нет, ни разу ничего не заказывали.
ПЦ: А вот про «Книгу о вкусной и здоровой пище»? < http://p0grebizhskaya.livejournal.com/383989.html — ПЦ>
ЕП: Это другое дело. На Ren-TV мы делаем все, что хотим. Все, что в голову придет. Началось с того, что мы принесли первый фильм свой, «Все равно я встану». Не только им. Многим мы приносили, в том числе знакомым, работавшим в документальном кинематографе. И везде сказали: «Слушайте, отличный фильм! Показывать не будем. Не форматный он». А вот на Ren-TV мне никто не был известен, мы просто оставили диск. Они позвонили и сказали: «Отличный фильм, мы покажем, даже денег дадим». Они его показали, был очень высокий рейтинг, и они спросили: «А еще какие-то фильмы у вас есть?» Я ответила, что вообще-то я рок-музыкант и фильмов не снимаю. Это просто был такой разовый порыв. «Ну подумайте, может, идеи какие-то будут». И тут я поняла в какой-то момент, читая блог Игоря Алексеева на BBC, что я очень хочу про него кино снять. Я прихожу на Ren-TV и говорю: «Вот мужик, надо про него кино снять. Вдруг упустим». Какая-то новостная мотивация: вдруг кто-то опередит, а нельзя допустить. Поначалу они сказали, что сомневаются, все-таки человек болен, у него онкология… Ну как боль показывать на экране? Зрителям это не понравится. Я говорю: «Может, и не понравится, но давайте все-таки снимем». Было первичное маленькое сомнение у них. Но мы сняли и фильм получил «ТЭФИ».
ПЦ: А на РТР это что было?
ЕП: Там все другое. Это все время какие-то вопросы к себе, я пытаюсь понять, зачем я это делаю. Первый фильм, который мы сделали для «России», прошел ровно в том виде, как мы его сняли. Это была прикольная документальная почти комедия, посвященная вечной молодости. Это была моя идея, мы сделали все, как хотели, и им это тоже все понравилось, как ни странно.
ПЦ: «Вечная молодость» в каком смысле?
ЕП: Средство Макропулоса, эликсир долголетия. Поиск бессмертия, другими словами. Или как минимум продления жизни. Мы его сделали довольно весело, со смешной графикой, большую роль в фильме сыграли мышки. Мы перепахали всю геронтологию российскую, все исследования, какие ведутся, мы затронули. Опросили всех главных специалистов по этому вопросу. И пришли к выводу, что ничего не изменилось за тысячелетия, что как было непонятно, так и есть. И потом стали снимать для них еще фильмы, и каждый раз я понимаю, что это очень непросто, работать с документалистикой на центральном канале, потому что у них есть очень четкое представление о собственном формате, и каждый раз ложиться в это прокрустово ложе очень сложно.
ПЦ: Всякий раз, когда мне приходилось сталкиваться с фразой «это не наш формат», это обозначало, что человеку не нравится лично, но он не хочет говорить об этом прямо.
ЕП: У них действительно есть формат. И действительно есть стандартизация, которую я вдоль и поперек знаю… Но мы работали и будем работать с «Россией».
ПЦ: А в фильме про «вкусную и здоровую пищу» ты какую часть делала?
ЕП: Все. Сценарий, режиссура,
режиссура монтажа.
ПЦ: А у тебя бывает такое, что увидишь чью-то работу в какой-либо области и
решишь, что не будешь этим заниматься, потому что поймешь: настолько круто тебе
самой не сделать. Или тебя чужое творчество всегда вдохновляет сделать что-то
свое?
ЕП: По-разному. Скажем, в жанре научно-популярного кино или познавательного все равно никто из нас не сделает лучше «Би-Би-Си». Это стандарт, но это как швейцарские часы. Может, я хороший русский часовщик, но я все равно не сделаю, как они. Потому что они делали это столетиями. И характер у них другой.
ПЦ: И не пьют…
ЕП: Или я подкую одну блоху, но на поток я это качество не смогу поставить — в силу характера как минимум. Делать фильмы, как делает «Би-Би-Си», мы не в состоянии. Но мы и не пытаемся. У нас другой подход и другой жанр. Это как почерк. Его невозможно сверить, он тебе или нравится, или не нравится. Я, конечно, в курсе, чего делается в документалистике вдоль и поперек. Просто когда это авторское, его нельзя ни с чем сравнивать.
ПЦ: Ты, когда выложила ссылку на фильм «о пище», дала ссылку на рецензию Галины Григорьевны (tambov.livejournal.com). Я сперва рецензию почитал, потом фильм посмотрел. Насколько для тебя одобрение важно?
ЕП: Честно? Мне ничье одобрение не важно. Я, конечно, Галину Григорьевну люблю. Но это не то чтобы что-то большее значит. Люблю, уважаю, но не больше. Конечно, мне по хрену, кто что думает о моих фильмах. Как о творческом продукте. Тут важно только нравится ли он мне и насколько он был воспринят людьми. А это всегда понятно, потому что есть такая штука, как рейтинг. Допустим, если было бы — теоретически — такое место, где бы все писали отклики, и они были бы все отрицательные, а рейтинг был бы высоким, то было бы пофигу. Потому что смотрят — это главное. Но ни места такого нет, ни случая такого нет, это я фантазирую.
ПЦ: Ты в Америке в какой раз была?
ЕП: В первый.
ПЦ: Понравилось?
ЕП: Очень.
ПЦ: А что запомнилось?
ЕП: Мы провели неделю в Нью-Йорке. Мне все очень понравилось. Потому что я люблю, когда среда предсказуема. Когда ты не живешь в состоянии энного количества неизвестных. Когда гаишник не следит за дорожным движением, полицейский не охраняет, судья не судит, когда власть не соблюдает твои интересы. Когда все подменено. Я не могу сказать, что я идеализирую, совсем нет, но там правил гораздо больше и они правда работают. И об этом все мои знакомые в один голос говорят, что это удобно. Когда тебе говорят «билетов нет», их правда нет. И ты никаким образом их не нароешь. Ни за три цены, ни через знакомых, ну нет билетов, все! И это мне очень нравится.
ПЦ: Вообще город — твой?
ЕП: Да, мегаполис — это мое.
ПЦ: А почему тогда в Одессе тебе было хорошо?
ЕП: Одесса это просто мой любимый город не по какому-то признаку. Он как-то вкрался в душу и все.
ПЦ: И там сколько раз ты была?
ЕП: Не знаю. Двадцать. Тридцать.
ПЦ: А отчего у тебя в опере мурашки?
ЕП: Я вообще люблю оперу. Очень. Больше любой другой музыки. И больше любой другой оперы я люблю итальянскую, а больше любой итальянской я люблю Пуччини. И когда великое музыкальное произведение, как бы мы сейчас сказали, наполненное музыкальными хитами, и это поется прочувствованно-прекрасными голосами, то это прямо катарсис, это здорово.
ПЦ: А почему ты так легко всегда соглашаешься спеть?
ЕП: Не знаю, с детства так. Я вообще не очень ломаюсь.
ПЦ: А ты можешь сказать «не хочу» — и все, как отрезала? Или желание услышать твой голос тебя к чему-то обязывает?
ЕП: Нет «не хочу» у меня. Может не быть голоса, тогда я петь не буду. Если голос есть, я всегда хочу.
ПЦ: А у тебя какие-нибудь детские нереализованные мечты остались?
ЕП: Да, быть археологом.
ПЦ: Вроде еще все возможности есть.
ЕП: Более того, мои друзья мне регулярно подкидывают возможности, но я их избегаю. Потому что выясняется, что нужно ехать на собаках две недели, где нет телефона и горячей воды, и там прекрасно копать. Я отказываюсь. Или нужно три месяца сидеть на жаре где-нибудь в Средней Азии и копать. И для меня «копать» становится менее значимым, чем три месяца на жаре. Так мне и не удалось стать археологом.
ПЦ: А как ты борешься с депрессиями?
ЕП: У меня нету их. У меня другое свойство характера, у меня неврозы другого типа. Я человек очень жизнелюбивый, у меня страхи и нервные проявления на другое направлены. На прокручивание разных тревожных мыслей. Обычно это недлительные процессы. А длинные упадки — это не про меня. Я там ресурса для себя не вижу.
ПЦ: Ты говорила во время «колясочного похода», что тебя от суеверий отучили — как?
ЕП: Очень просто. У нас барабанщик — пастор. В группе. Был. В смысле сейчас группы нету просто. Он был протестантским пастором. И он как-то провел с нами беседу. Говорит, вы христиане? Не важно, какие. Кто-то, может, и атеист. Но, в принципе, христиане, конечно, все, чего уж там. Даже тот, кто атеист, все равно ж крещеный. «Ну да, христиане». Он говорит: «А вот ты сейчас постучал по дереву зачем? Ты понимаешь, что если ты христианин, то вот это вот — язычество?» «Да, понимаю». И вот так пару примеров он привел, и до меня дошло, что он прав, пожалуй.
ПЦ: А если бы продавали «разбрызгиватель счастья» для людей, ты бы купила? <http://p0grebizhskaya.livejournal.com/379087.html — ПЦ>
ЕП: Какая-то сомнительная вещь.
ПЦ: Почему? Все наши реакции, как правило, химические: не хватает определенного вещества — грустим, в избытке — скачем до потолка.
ЕП: Наверное, нет, не купила бы. Меня тут многое настораживает. Это должно быть рукотворно для тебя самого, ощущение счастья. А если ты получаешь это на халяву, это неправильно.
ПЦ: А если как с собакой, человек упрется в стену и ему плохо, плохо…
ЕП: К психотерапевту пусть идет. Или с друзьями выпьет.
ПЦ: А скажи, многие люди, пережившие пограничные состояния, говорят, что изменилась их жизнь, оценка происходящего вокруг. И, в общем, это единственный смысл пережитого, если в этом вообще может быть какой-то смысл. Вот так «встряхнуть» человека можно только если он пройдет через это сам? Или можно достигнуть того же результата показав ему кино, рассказав?
ЕП: Ну вот смотри, возьмем
фильм «Доктор Лиза». Конечно, я не могу замерить количество разбуженных людей.
Но я могу сказать, что, например, Ставр <stavr2015.livejournal.com — ПЦ> пришел
после фильма. Не знаю всей статистики, но думаю, что не он один. Но вот
конкретно человек сидел себе, смотрел кино и сказал: «Все, я пойду, помогу».
ПЦ: А что в тебе поменялось после знакомства с Лизой?
<doctor-liza.livejournal.com — ПЦ>
ЕП: (пауза)
ПЦ: Ты же часто у нее бываешь?
ЕП: Да.
ПЦ: Зачем?
ЕП: Вообще, ты знаешь, мы почему-то героев фильма из виду не теряем в принципе. Вот возьмем, например, девчонок. Которые певицы. Например, с Умкой мы были незнакомы. А сейчас, я могу сказать, мы с ней виделись две недели назад. А прошло уже три или четыре года.
ПЦ: С Богушевичем?
ЕП: С Богушевичем наши отношения как были, так и есть. На уровне такого дистанционного приятельства. У нас есть общие друзья. Я все время нахожу ее следы в своем ЖЖ, ей что-то оставляю. Иногда и перезваниваемся, но довольно редко. Со Светой <Сургановой — ПЦ> мы прямо подружились после фильма. Света мною втянута еще в энное количество благотворительных «авантюр». Сейчас будет открываться фонд, где Света будет участвовать активно. С Таней Деевой, женой Игоря Алексеева из «Продавца крови», вообще дружим, видимся, созваниваемся.
ПЦ: А если вернуться к Лизе?
ЕП: То же самое. Во сейчас фильм про 90-е мы сняли, я тоже буду с парой человек дружить.
ПЦ: То есть для тебя создание фильмов — это способ знакомиться с хорошими людьми.
ЕП: В том числе. Но, говоря про Лизу, понятно, что попадаешь в орбиту миссионерскую. Скажем, как у Улицкой, Даниэль Штайн, который проявлялся как святой, в таком, обычном понимании, нечудесном, поперек человеческих ожиданий, рамок и стереотипов нес добро. В принципе, Лиза то же самое делает. И быть с этим рядом — это приятно, хорошо и понимаешь, что это правильно. Я своей роли помимо фильма не вижу…
ПЦ: Ну как, благотворительный концерт еще был.
ЕП: Ну да. Тем не менее, всегда есть какие-то точки, где мы ей можем пригодиться. Здесь есть ощущение, что имеешь дело с чем-то настоящим.
ПЦ: А почему ты не можешь бросить курить, если хочешь?
ЕП: Не могу! Сейчас не могу бросить. В принципе, мне приходилось это делать раза четыре. На многие годы.
ПЦ: А почему начинала тогда?
ЕП: Случайно. Каждый раз себе
что-нибудь врешь, что «вот сейчас одну», и «ты ж уже не куришь» — и начинается.
Я довез Лену до дома, по дороге мы обсуждали, когда и как может выйти новый
альбом. Прощаясь, я сказал, что обязательно пришлю текст на сверку. «А зачем? —
удивилась она. — Пришли мне только ссылку на готовый текст. А так я от своих
слов не отказываюсь. Я за свои слова отвечаю».
|
|